Этот особенный вид тишины, когда остался последний выстрел, как будто все, что существовало вокруг расплылось в единственное огромное разноцветное пятно вечной близорукости. Можете называть меня трусом, но я боялся стрелять. Снег падал вокруг, такой горячий и совсем не прозрачный. Белый. Белый — цвет победы. Я люблю белый. Снег выглядел как мой единственный шанс, которого на самом деле не было. И, если это и есть адреналин, то его моменты прекрасны. Пульс, почему сегодня он звучит так громко? И я ловлю его ритм, ритм своего пульса. И я не могу спустить курок. 

Рядом — холодная соленая рыба и гудящий толстяк-телевизор. Рядом — мой старый биатлонный друг, который никогда не уступит в честной борьбе это линяющее такое желанное последнее кресло.

Сидя на полу, на старом невыбитом ковре, вдыхая пыль, скрестив пальцы, я боялся стрелять. 

А ведь как мы торопились на гонку, убегая с занятий и работы, убегая из жизни, придумывая глупые оправдания; как вставали раньше в 3 утра, чтобы посмотреть последние победы и поражения, потому что время на этот раз смеялось слишком громко; как громко ругались на всю улицу с теми атеистами, что не верили в победу Натана Смита; как уходили из дома, чтобы уехать автостопом в Ханты, а через 10 минут — возвращались домой и нарезали хлеб, купленный в магазине за углом; как в вывеске магазина «ТВОЕ» видели инициалы Тарьея Бё и смеялись над этим всю ночь; как начинали свое новое межсезонье, катаясь с заснеженных холмов в парке на скользких подошвах рваных кросовок, воображая себя Доллем и Лессером, а возможно — даже Фуркадом, когда он был не в лучшей форме. 

Я хотел говорить об этом — только сегодня, в последний раз. Только один раз, чтобы оставить где-то еще один шанс своего заломленного, но почему-то еще сохранившегося будущего. Будущего, где мы стоим среди миллионов страдающих флагов, и громко кричим что-то совсем непонятное просто так, чтобы быть немного погромче. В нелепых шапках, с плакатом на листке из тетради по физике, грустные, замерзшие, но все еще беззаботные. Ведь, когда мечта сбывается, разве ты не подумаешь о том, как хотелось бы тебе сейчас горячего чая с лимоном или выспаться возле теплой батареи?

И, если мы будем орать «Фак» на весь стадион, то никто не догадается, что мы совсем не о Якове. И, если наши места будут возле огневого рубежа — разве мы не будем по-настоящему счастливы? И, если мы получим пару маленьких автографов, то будем наконец иметь что-то стоящее, чтобы завещать своим братьям, когда вдруг смертельно заболеем гриппом. И, если победит кто-то, а кто-то точно победит, то мы будем неистово танцевать на снегу возле трассы, выбивая причудливые ритмы из стадионов и великих гор. И, если мы не закроем глаза, то никто и никогда не догадается, что это все происходит только в нашей голове. 

Встретимся в следующем году. В Осло. И пусть все останется так.