Холм замерзает. Я замерзаю. Теперь по вечерам — немного жизни на периферии и ничего больше.

Снег. Снег. Снег.

Я строю свое движение на отпечатках чьих-то давних шагов. А завтра кто-то постороит свой путь на моих. Был ли смысл в том, чтобы дойти самому. Или в том, чтобы дать кому-то шанс пробраться еще дальше? 

Все эти маленькие рисунки в моей тетради по географии. Все эти фотографии и недостихи. Все эти покорения и перевалы.

 Для кого я оставляю свои следы? Кто их рассмотрит и перефразирует? Кто этот невидимый ребенок новой земли? 

 Дойду ли я до своей революции? Услышу ли я конец этой истории? Да и слышал ли я ее начало? 

 Каждый человек — облитая бензином железная статуя. Буду ли я тем, кто достанет из кармана спичку?

Я смотрю на фонари. Я продолжаю путь. Неважно. Все это — неважно.

По крайней мере, пока мои фонари не погаснут.

Чертов мизантроп, любящий слишком многих. Четров панк, который совсем хиппи. Чертов укурыш, который не он.

Мои игры так затягивают. О, я слишком глубоко погрузилась в них. Мои игры сводят меня с ума. Мои игры принадлежат кому-то другому.

Кому-то, кто оставил те шаги, на которых я строю свою дорогу.

Кому-то, кто был мной, когда меня еще не было.

Кому-то еще.

Эти игры, они так затягивают.

«Мы можем проиграть, и мы можем победить, хотя мы никогда не окажемся здесь снова.»

Мои следы едва заметны на сером замерзшем асфальте.

Мы поем-

«Не позволяй звуку своих собственных колес сводить тебя с ума.»

Мы поем-

«Свети, пока еще можешь, даже не пытайся понять»

Мы поем. 

И продолжаем путь.