Темный еловый лес стоял, нахмурившись, по обоим берегам скованной льдом реки. Недавно пронесшийся ветер сорвал с деревьев белый покров инея, и они, черные, зловещие, клонились друг к другу в надвигающихся сумерках. Глубокое безмолвие царило вокруг. Весь этот край, лишенный признаков жизни с ее движением, был так пустынен и холоден, что дух, витающий над ним, нельзя было назвать даже духом скорби. Смех, но смех страшнее скорби, слышался здесь — смех безрадостный, точно улыбка сфинкса, смех, леденящий своим бездушием, как стужа. Это извечная мудрость — властная, вознесенная над миром — смеялась, видя тщету жизни, тщету борьбы. Это была глушь — дикая, оледеневшая до самого сердца Северная глушь. (Джек Лондон)

Большое тяжелое солнце.

Я возвожу в культ Джека Лондона и Генри Торо.

И, пока все мои товарищи дружно решили поехать в Чернобыль, я сижу и думаю о бескрайней суровости ледяных пустынь.  Затеряться в дикой природе. Мне просто нравится эта мысль. Ничего серьезного. Просто хорошая мысль. Забыть о благах цивилизации, о тягостных взаимоотношеиях, забыть о всех тех искуственных ценностях, которые мы возводим в значение высших. Откинуть навеки разум и все проблемы, которые он приносит, оставив лишь самые близкие желания, непосредственные и ищущие. Свобода и чистая первобытная природа. Бежать наперегонки с холодными северными ветрами, бродить по глуши тихим рассветным утром, замерзать возле печальных синих сосен и чувствовать, что где-то внутри ты — оттаял. Обрести среди одиночества и величия западной глуши более глубокое понимание человеческой природы и истинных ценностей. 

Проездом через жизнь. Идешь по суровой земле и неслышно насвистываешь что-то из Дилана или Петти. Такая несерьезная история с печальным началом. И не менее печальным концом.

Дикая и ужасная. Земля древних легенд, шаманов и северных богов. Тебя зовут заснеженные вершины и перекрестные пустоши. Бродяга невидимых троп, проходишь долгий путь по болотам, лесам и холмам, ведущий также вглубь тебя.

Такие дни повторятся. В прокуренном мире я нахожу светлую грусть заходящего арктического солнца. Я желаю постигнуть единственное, что еще имеет в этом мире смысл. Я желаю постигнуть чистую непоколебимою пустоту. Чистою непоколебимою пустоту свободы, которая скрывается в обездвиженном одиночестве.

И это большое тяжелое солнце над одинокими горами.

В следующей жизни мы обязательно станем реками. 

Среди холодных  лесов.